Завтра мне на экзамен по микробиологии.
Буду ныть экзаменатору, как трудно выжить в нашем мире, когда вокруг столько заразы. Серьезно, вся суть предмета именно в этом. 800 страниц учебника о том, как не умереть от крохотной бактерии.

---

2014 выдался каким-то странным и тяжелым. Наверное, поэтому меня здесь долго не было.
Позади остался мой побег от операции в Стамбул (хаха, будущий врач). Ну, операция всё равно меня догнала, я как положено провалялась под наркозом, и вся комната так забавно кружилась. А еще, кажется, я что-то бормотала, и надо мной смеялись медсестры

После у меня остались два шрамика. Именно шрамика — такие аккуратные, что они даже мне нравились.
А теперь — та-да-дам! — операция оказалась сделана зря и вообще нужно было делать другую и по-другому. Так что шрамики теперь я обильно смазываю, чтобы поскорее прошли и уступили место следующим. А то брюхо в рубцах меня не очень-то будет радовать. И вообще, я опять хочу убежать (нет, я ведь точно будущий врач).

Так что все мои несбывшиеся в 2014м планы и идеи плавно перетекают и теснятся в 2015м. Вот он точно должен удасться.

---

Странствующий рыцарь

Так как мне, человеку, проводящему вторые сутки в больнице, заняться нечем, то я наконец просто перенесу это из ficbooka сюда.

Название: Странствующий рыцарь
Автор: seren
Фэндом: Песня Льда и Огня / Рыцарь Семи Королевств
Персонажи: Дункан и Эгг
Жанр:джен
Рейтинг:PG-13
Размер:миди
Статус:в процессе
Описание:
О приключениях сира Дункана Высокого и его оруженосца Эгга, будущего короля, в Дорне.

Глава Первая

Принцево ущелье, что находилось меж Красных гор, было залито солнцем, к большому удивлению Дункана. Эгг с тяжелым вздохом снял свою соломенную шляпу, подставив лучам солнца лысую голову. Несколько тонких серебряных с золотом волос красовались у него на макушке.

– Ты оброс немного, – нахмурившись, заметил Дунк. Он замедлил шаг Грома, чтобы поравняться со своим оруженосцем. Эгг ехал всю дорогу на Каштанке, старой, но любимой Дунком лошади, доставшейся ему еще от сира Арлана. Старик любил говорить, что привязываться к коням – дело плохое, но этого правила не придерживался. Да и его воспитанник тоже.

–­ Ничего, – мальчишка провел ладонью по голове. – Прибудем в Солнечное Копье, к моей двоюродной бабушке, а там уж я никого не удивлю. Говорят, у нее дети с серебряными прядями в волосах.

Дункан дал ему легкий подзатыльник.
– Дурная ты голова, до Солнечного Копья еще сколько дней пути, а в Дорне, несмотря на брак их принца, Таргариенов некоторые недолюбливают.

Эгг насупился, услышав такое о своей семье, вновь нахлобучил свою шляпу, хоть и страдал от жары, и продолжил путь в молчании.

Дорога в ущелье была узкой, но проторенной. И даже здесь, в ложбине Красных гор, солнце палило нещадно. Дункан просчитал, насколько им хватит мехов с водой на двоих, и недовольно сжал губы.
– Под чьим контролем находится Принцев перевал? – поинтересовался он у оруженосца. Эгг, в отличие от Дунка, родившегося на Блошином Конце, воспитывался у мейстеров и знал все знатные дома Семи Королевств.

Мальчик долго не отвечал, помня обиду.
– Дом Фоулеров, – недовольно протянул Эгг. И все же стремление выделиться своими знаниями взяло верх:
– Синий ястреб на серебряном поле. Больше тысячи лет ведут вражду с домом Айронвудов.

Дунк поморщился: всякий раз, когда Эгг показывал недюжинные знания в истории Вестероса, он сильнее ощущал разницу в их происхождении. У Дунка-чурбана оруженосец от крови дракона – кому ни скажи, ни один не поверит.
Они проехали еще пару миль, когда вдалеке показалась стена гарнизона с развевающимися знаменами семьи Фоулеров на всех вышках и шпилях.
– Стой! Кто идет? – прокричал с башни одинокий часовой.

"Только один?" - мысленно удивился Дункан, но все равно пришпорил коня. Эгг последовал его примеру.
– Сир Дункан Высокий, межевой рыцарь, и его оруженосец, – выкрикнул в ответ Дункан, устремив взгляд вверх. Он сщурился от слепившего глаза солнце.

Пот лился ручьем по спине, и ткань камзола прилипла к коже. Дункана одолевало желание поскорее очутиться в прохладной тени замка и отпить свежей воды. Их вода в мехах давно стала такой же горячей, как раскаленный воздух вокруг.
Часовой слабо кивнул им и махнул рукой, тогда Дунк и заметил других солдат. Они ловко – удивительно при такой-то жаре, с завистью подумал рыцарь – устремились к большому рычагу, что поднял заостренную решетку.

– Гарнизон построили во время войны с Таргариенами, а часть его еще стоит, – тихо пробурчал Эгг, подгоняя Каштанку. – Отцу бы это не понравилось.

– А в ухо не хочешь? – рыкнул на оруженосца Дункан. Эгг был помощником получше Дунка в свое время, Семеро видят, это правда. Но его господские замашки проявлялись иногда не к месту. Благо, недовольства Эгга никто не слышал.

За сторожевым укреплением раскинулось селение, тонущее в песках. От солнца его скрывали тысячи ярких полотен, раскинувшихся меж глиняных домов. Дункан и Эгг, спешившись, повели коней за собой в тень.
Вдали, прямо на линии горизонта, виднелась тень широких городских стен. Над ними, чуть поодаль, возвышался замок Фоулеров; высокий и прямой, как копье, он стремился к небу и величием поражал издалека.

– Его называют Поднебесье, – судя по одобрительному тону Эгга, название он счел весьма подходящим.

Они проехали мимо трактиров в центре селения, откуда доносился манящий запах жареного мяса. Эгг в такие моменты смотрел на Дунка жалобными, словно у щенка, глазами, но Дункана это не смутило.
– Если не терпится, обмакни кусочек солонины из наших запасов в воде – она такая горячая, что вмиг солонину размягчит, – твердым голосом велел он.

Они были в дороге три дня, жара сморила их, что голод не чувствовался, но ароматы из харчевен пробудили в них аппетит. Дункан сам еле держался в седле, но сжал поводья и направил коня вперед. Ближе к окраине трактиры будут дешевле и еда проще.
Мейекар Таргариен , отец Эгга, щедро снабдил их в дорогу, но золота Дунк взял совсем немного.

– Я не служу вам, потому и золото ваше мне будет в тягость, – сказал он тогда.

Только боги знают, что их ждет в пути, а дорога до Солнечного Копья не из легких.
Сир Арлан учил его бережливости, и Эгга следует приучить к ней же, решил Дункан.

***


Крохотный трактир с такой невысокой крышей, что Дункану пришлось чуть ли не на корточках войти в дверь, одиноко ютился на обочине.
Хозяйка, немолодая, широкая в грудях и бедрах, мило улыбнулась, завидев гостей. Ее кожа казалась молочно-белой даже в полумраке надвигающейся ночи, и Дункан не в первый раз за день дивился внешности дорнийцев.

– Я слыхал, кожа у них цвета темного дерева, и все как один с черными, как смоль, волосами, – шепнул он Эггу, пока женщина хлопотала у печи.

Мальчик взглянул на него, как на полоумного.
– Так дорнийцы вам, сир, не близнецы, чтобы выглядеть, как на подбор, одинаковыми. Чем ближе к Простору и Штормовым Землям, тем больше крови Андалов и Первых Людей в жилах дорнийцев, а мы недалеко от границы Дорна ушли. Таких кличут каменными. Так же есть песчаные дорнийцы, обитатели пустыни и речных долин, – Эгг раскрыл карту и ткнул пальцем на притоки крупных рек. – Они самые смуглые из всех, и говор у них грубее. А еще...

– Соленые, – подал голос мужчина за столом у стены.

Дункан сразу его и не приметил в темноте, и неудивительно: вел себя посетитель крайне тихо. Он встал из-за стола и направился к ним, и Дунк смог его разглядеть. Лицо вытянутое, с зачесанными назад волосами и густой бородой на лице, сквозь которую поглядывала широкая улыбка. Вроде и не благородных кровей, но одет достойно и богато для такой хибары.

– Кем будете? – настороженно поинтересовался Дункан, заметив блеск кинжала на поясе в дрожащем свету свечей.

– А вы? – ни капли не смутившись, спросил в ответ незнакомец. Он решительно отодвинул стул и присоединился к ним.

Эгг уже было открыл рот, но мужчина с той же улыбкой продолжил сам:
– Вы, – обратился он к Дункану, – с таким ростом, фигурой да громадным мечом наперевес с легкостью сошли бы за разбойника. Хозяйка вам улыбнулась не от гостеприимства, а от облегчения, что вы оным не являетесь. А поняли мы с ней это только благодаря мальчишке, который зовет вас "сиром". Славный у вас мальчуган, любознательный, – усмехнулся странник. – Все ли верно я подметил?

Дункан недовольно кивнул.

– Что ж, тогда я могу продолжить. Герб мне ваш, сир, незнаком, – словоохотливый мужчина махнул рукой в сторону щита, который расписала Тансель. Падающая звезда и вяз. – И акцент вас выдает.

– За кого?

– За жителя Королевской Гавани. Бывал там лун так пять назад.

– Сир Дункан Высокий, – представился рыцарь. – А это Эгг.

– Эгг? – собеседник расхохотался. – Хорошо имечко. А о вас, сир-рыцарь, я не наслышан, – честно признался он, но в голосе его не было угрозы. – Какому из домов имеете честь служить?

– Я межевой рыцарь.

– И в межевых рыцарях бывает чести больше, чем в гвардейцах, – подметил мужчина. – Дориан Теллмар, торговец из вольного города Лората, что за Узким Морем.
Эгг незаметно указал пальцем на точку в карте, и Дунк благодарно кивнул.

– А где же ваш караван? – с явным недоверием спросил мальчик. Вопрос заставил Дориана вновь рассмеяться в голос.

– Я уже говорил, что он славный? Со мной двое наемников из Младших Сынов, они утомились и спят этажом выше.

– Славные охранники, – не удержался Дункан.

Дориан невесело ухмыльнулся.
– Что есть, то есть. Меня сморила бессонница, потому я не с ними. А караван мой собирают во владениях Фоулеров – мои спутники не пожелали проехать лишние десять миль до Поднебесья, и вот мы оказались в этом трактире.

К тому моменту хозяйка разделала жареных каплунов и подала на стол вместе с вином. Вино, может, и было славным, но сильно разбавлено водой, что даже Эггу такое питье ничего вредного сделать не смогло бы.

Торговец, не церемонясь, выплюнул отпитое на пол.
– Ну и гадость же!

Хозяйка трактира недовольно взглянула на него из-за угла и сердито вздернула нос.

– Женщина, на правду не обижаются, – громко произнес Дориан.

Эгг прыснул со смеху, что чуть не подавился. Дунк похлопал оруженосца по спине и подал ему воды.

Купец повернулся к Дунку с Эггом и улыбнулся.
– Я прервал вашу беседу, извините. О чем же вы толковали? Ах да, о здешнем народе. Соленые дорнийцы, сир Дункан, выглядят так, как вы и слыхали: оливковая кожа да черные волосы. Вы их встретите на побережье Дорна, если туда лежит ваш путь. Правильно? – обратился он к мальчику.

Тот кивнул, не отрывая зубов от каплуна.
– Мы толком не решили еще, куда ехать, – признался Дункан. – Куда глаза глядят, куда душа ляжет, туда и поедем.

Дориан с одобрением кивнул.
– Свобода – вещь хорошая, но денег не приносит.

– Так что же тогда?

– Из наемников охранники неважные, сами заметили. Они мирно спят, покуда меня эта недовольная женщина может прирезать за обидные слова, – торговца эта мысль развеселила, но в тот же миг его лицо стало предельно серьезным. – Сир Дункан, не хотите ли вы сопроводить мой караван?

Глава Вторая

Эгг разбудил его еще до восхода солнца. Дунк лениво ворочался на тюфяке из жесткой соломы, но пронзительный и бодрый голос мальчика заставил встать на ноги. Эгг принес таз и кувшин с водой и помог совершить омовение.
Холодная вода отрезвила Дункана, но не уняла головную боль. Он с трудом вспомнил, как накануне вечером Дориан, сунув пару серебряных оленей в лиф хозяйки, приказал принести бочонок неразведенного водой вина, который они втроем и распили.

– Собери наши вещи и набери воды в дорогу, – велел Дункан, и Эгг умчался выполнять поручение.

Дунк спустился по узким ступеням вниз, предварительно пару раз стукнувшись головой о низкие деревянные балки на потолке.
Из спальни хозяйки выскользнул, запахивая расшитый золотой нитью халат, довольный Дориан.
– Доброе утро, сир Дункан.

– Если таковым его можно назвать, – со слабой улыбкой ответил рыцарь.

Женщина к их приходу накрыла на стол, отварила шесть яиц и кашу с жестким мясом ягненка.
Эгг присоединился к завтраку и, отпив воды, поинтересовался:
– Мы заедем в Поднебесье, милорд, или будем ждать караван у ворот?

– Какой я тебе милорд? У меня и замка-то нет, – махнул рукой торговец. – Дорианом меня зови, я тебе говорил же вчера. Заедем обязательно – меня там ждут.

Хозяйка трактира снарядила их в дорогу ржаными лепешками прямо из печи и стала пунцовой от невинного в щеку поцелуя Дориана.
– Я этого вам не забуду, – с серьезным видом обещал он, садясь на коня.
Дункан, нахмурившись, огляделся.
– Я не вижу ваших наемников, милорд.

– Они ждут нас у Поднебесья – я отправил их туда еще засветло. Вам это не нравится? – спросил Дориан, заметив недовольство на лице рыцаря.

– Это не совсем здраво, милорд – довериться межевому рыцарю, которого встретили в подобном заведении, – ляпнул Дунк, не подумав, и тут же пожалел.
"Дунк-чурбан, прав был сир Арлан. Кто такое говорить-то будет господам в лицо? Только Дунк-чурбан", – мысленно ругал себя он.

Дориана же, наоборот, сказанное рассмешило.
– Простой вы человек, сир Дункан. Простой и честный – это на лице вашем читается легко, словно из книги. А если таковым вы не являетесь – что ж, судьба мне, значит, быть зарезанным если не той удовлетворенной женщиной, то вами. И не зовите меня милордом, прошу.

Дункан ничего не ответил: где же это слыхано, чтобы рыцарь обращался к человеку, которому присягнул, по имени? Может, он и не обучался у самых славных мастеров над оружиями и был оруженосцем у скромного по характеру старика, но свое место Дунк знал.

Эгг разбудил его еще до восхода солнца. Дунк лениво ворочался на тюфяке из жесткой соломы, но пронзительный и бодрый голос мальчика заставил встать на ноги. Эгг принес таз и кувшин с водой и помог совершить омовение.
Холодная вода отрезвила Дункана, но не уняла головную боль. Он с трудом вспомнил, как накануне вечером Дориан, сунув пару серебряных оленей в лиф хозяйки, приказал принести бочонок неразведенного водой вина, который они втроем и распили.

– Собери наши вещи и набери воды в дорогу, – велел Дункан, и Эгг умчался выполнять поручение.

Дунк спустился по узким ступеням вниз, предварительно пару раз стукнувшись головой о низкие деревянные балки на потолке.
Из спальни хозяйки выскользнул, запахивая расшитый золотой нитью халат, довольный Дориан.
– Доброе утро, сир Дункан.

– Если таковым его можно назвать, – со слабой улыбкой ответил рыцарь.

Женщина к их приходу накрыла на стол, отварила шесть яиц и кашу с жестким мясом ягненка.
Эгг присоединился к завтраку и, отпив воды, поинтересовался:
– Мы заедем в Поднебесье, милорд, или будем ждать караван у ворот?

– Какой я тебе милорд? У меня и замка-то нет, – махнул рукой торговец. – Дорианом меня зови, я тебе говорил же вчера. Заедем обязательно – меня там ждут.

Хозяйка трактира снарядила их в дорогу ржаными лепешками прямо из печи и стала пунцовой от невинного в щеку поцелуя Дориана.
– Я этого вам не забуду, – с серьезным видом обещал он, садясь на коня.
Дункан, нахмурившись, огляделся.
– Я не вижу ваших наемников, милорд.

– Они ждут нас у Поднебесья – я отправил их туда еще засветло. Вам это не нравится? – спросил Дориан, заметив недовольство на лице рыцаря.

– Это не совсем здраво, милорд – довериться межевому рыцарю, которого встретили в подобном заведении, – ляпнул Дунк, не подумав, и тут же пожалел.
"Дунк-чурбан, прав был сир Арлан. Кто такое говорить-то будет господам в лицо? Только Дунк-чурбан", – мысленно ругал себя он.

Дориана же, наоборот, сказанное рассмешило.
– Простой вы человек, сир Дункан. Простой и честный – это на лице вашем читается легко, словно из книги. А если таковым вы не являетесь – что ж, судьба мне, значит, быть зарезанным если не той удовлетворенной женщиной, то вами. И не зовите меня милордом, прошу.

Дункан ничего не ответил: где же это слыхано, чтобы рыцарь обращался к человеку, которому присягнул, по имени? Может, он и не обучался у самых славных мастеров над оружиями и был оруженосцем у скромного по характеру старика, но свое место Дунк знал.

***


Они двинулись в путь на рассвете, когда в воздухе чувствовалась утренняя прохлада, а бледный серп полумесяца еще не уступил место золотому диску солнца, выглядывавшему из-за неровной линии горизонта.
Такие условия были идеальны, чтобы ускорить шаг лошадей. Дунку тоненький свист ветра в ушах был приятен, а ощущение мягкого, как перина, песка под копытами Грома пока непривычно.
Гнедой, с огненной гривой и длинным хвостом конь Дориана Теллмара ушел далеко вперед: дорнийские скакуны самые резвые во всех Семи Королевствах, это всем известно.
Дункан натянул поводья, чтобы Эгг на старой Каштанке смог нагнать его.

– Странный он человек, да? – рыцарь кивком указал на Дориана.

– Необычный, – согласился Эгг. Пока царило безлюдье и прохлада, он снял свою соломенную шляпу с прорезями для ушей и повесил ее за спину. Прежде торчащие на макушке пряди он успел сбрить перед сном, и Дункан мысленно похвалил мальчугана. Вслух свое одобрение высказывал он редко – зазнается еще.

– Не надо ему, сир, доверять, хоть он и великодушен с виду.

– И без тебя знаю, – отмахнулся Дунк. – С виду каждый хорош.


К Поднебесью они добрались, когда солнце уже взошло, и в лучах белые, словно только что выпавший снег, стены замка казались величественнее, чем Дунк мог себе представить.
– В Дорне замки в основном из белого камня, ведь темный цвет притягивает к себе солнце, – сказал Эгг Дунку, когда они проехали по деревянному помосту.
У моста, подобно теням, возникли двое мужчин в доспехах, которые тихо замкнули небольшую процессию. Дориан весело приветствовал их, на что они ответили угрюмым молчанием.

– Вот за это и не люблю наемников – говорить они не мастера, – удрученно вздохнул торговец.

– Так и я к вам не языком молоть пришел, – возмутился было Дункан. – Разговоры не по моей части.

Дориан дружелюбно улыбнулся.
– Знаю, сир. В пути нас, возможно, ждет такое, где ваша сила, честь и стать пригодятся.

Сразу за стенами города расположился рынок и небольшая септа в окружении статуй Семерых. Город уже давно проснулся, и на улицах бойко шла торговля и слышалось молитвенное пение с башен септы.
Дориан пришпорил коня недалеко от рыночной площади и, переводя прищуренный взгляд то на солнце, то на тень, отбрасываемую деревом, недовольно прицокнул языком.
– Они уже должны быть тут. Раз их нет, то не будем терять времени зря, друзья. Напоите коней, особенно вы двое, – обратился он к Дункану и Эггу. – Ваши скакуны не привыкшие к дорнийским пустыням. А они, поверьте, не менее безжалостны.

Повторять дважды не пришлось. Дунк еще по дороге в Дорн чувствовал, как плохо Гром и Каштанка переносят палящее солнце и раскаленную им землю. И рыцарь часто, взлохмачивая гриву Грома, просил своего верного друга потерпеть и давал отпить воды ему больше, чем самому себе. С Громом он прошел через Эшфордский турнир. Дорн-то они вдвоем точно переживут.
Дунк и Эгг, взяв за поводья лошадей, отошли к пойме. Чуть погодя, когда раздался стук копыт десяток лошадей и грохот деревянных колес повозок, Каштанка встрепенулась, навострив уши, и уткнулась мокрой мордой рыцарю в грудь.

– Семеро тебя побери! – возмутился Дунк, разглядывая намокший камзол и бриджи.

Эгг не сдержался от смеха, но вмиг замолк под строгим взглядом Дункана.

– А в ухо..? – было завел свое он, но его прервал радостный возглас торговца.

– Вот и они!

Дункан с Эггом вмиг обернулись и увидели невероятно длинную колонну из лошадей, мулов и двугорбых верблюдов с тюками по бокам. Среди всадников были и дорнийцы – соленые, как определил Дункан – а также мужчины с разукрашенными во все цвета бородами, которые что-то весело кричали друг другу на незнакомом Дунку языке. Эгг при том вздрогнул всем телом, что аж Каштанка немного дернулась.
По обе стороны караван сопровождал небольшой отряд Младших Сынов. Во главе на свирепом черном скакуне был мужчина средних лет с длинной бородой фиолетового цвета, через которую он продел несколько золотых колец. Он
мирно улыбнулся, обнажив сплошь золотые зубы, и пожал Дориану руку.
Слева от него на верблюде была женщина в оранжевом балахоне с капюшоном, закрывавшем лицо. Завидев Теллмара, она откинула ткань с лица, и водопад тяжелых каштановых волос упал на ее худые плечи. Дориан поцеловал обе ее протянутые руки, обтянутые волнистыми браслетами.

– Ты привел к нам новых людей, – заметила она, игриво посматривая в сторону Дункана и Эгга. Окинув взглядом намокший наряд рыцаря, она откровенно рассмеялась, и Дунк потупил взгляд.

– Простите меня, – спохватилась она, прикрыв улыбку тонкой ладонью. Пальцы у нее были длинные и изящные, как и она сама, и все фаланги пестрели тонкими кольцами.

– Сир Дункан и его оруженосец Эгг, – представил их Дориан. – А это мой хороший друг из Тироша, Архео Гипатис. Большая часть этого каравана принадлежит именно ему.

Мужчина с фиолетовой бородой склонил голову в знак приветствия.
– Рад вам, – с сильнейшим акцентом произнес он.

– И Мариан Сэнд, свет жизни моей, – услышав эти слова женщина гордо зарделась.
Дунк не знал, что сказать, и просто кивнул.

– Нам нельзя терять время, – громко, чтобы отвлечь Дориана от любовницы, сказал Архео. – Нас ждут корабли в Дощатом городе.
Тирошийцы за его спиной поддерживали сказанное одобрительными возгласами на своем языке, и Эгг содрогнулся.
– Да что с тобой? – не удержался Дункан.
Мальчик не ответил, и Дунк с тяжелым вздохом решил повременить с разговором. Захочет – сам поделится. Вдвоем они оседлали лошадей и двинулись в сторону городских ворот Поднебесья.

***


Пустыни Дорна казались бесконечными и испепеленными солнцем. Ни единого деревца – только щуплая трава да колючки, от которых воротило лошадей и мулов, но были по нраву верблюдам. Ни единого водного источника – только барханы песков, чуть развеваемых редким ветром.
Солнце и не думало садиться за горизонт, и Дунк успел позавидовать и Эггу с его лысой головой и соломенной шляпой, и Дориану в шелковом наряде, и даже струящейся накидке Мариан Сэнд.
"Все-таки Дорн не для меня", – устало заключил про себя Дункан, оттирая ладонью пот со лба. Ткань его камзола успела уже слиться с кожей, и дышать становилось все тяжелее. Он вылил воду из меха себе на лицо, но она была теплой и пользы особой не принесла. Дунк взглянул на Эгга, с удивлением заметив отсутствие пятен на его белой рубахе.
"Таргариенам не страшен огонь, что уж говорить о солнце", – с каплей раздражения подумал Дункан.
Но и Эгг страдал от жары, время от времени обмахивая ладонью лицо.

– Сир Дункан, – раздался переливчатый, словно звон ручья, женский голос. Мариан Сэнд на своем белом верблюде успела нагнать его, и Дункан вблизи заметил цвет ее глаз.

Ястребиные.
Плавленное золото на солнце.

– Сир Дункан, – мягко повторила женщина.

– Да? Прошу простить меня, миледи.

– Миледи?

Она удивленно воззрилась на него, и на ее тонких губах заиграла змеиная усмешка.
– На севере бастардов кличут "Сноу", ведь снега там в избытке, как и песка в Дорне.

Дунк промолчал, считая, что может оскорбить ее своим согласием.
Мариан Сэнд, правильно растолковав его молчание, тепло улыбнулась.
– Мое происхождение меня ни капли не коробит, сир. Мой отец был рыцарем, а мать – внебрачной дочерью мелкого, разорившегося лорда.

– Хорошо знать, кто твои родители. Я таким счастьем обделен, – искренне признался Дункан.
Женщина одарила его сочувствующим взглядом, и некоторое время они провели в тишине.

Эгг, следующий на Каштанке по правую руку Дункана, не выдержав жары, стянул рубаху и обмотал рукава у шеи. Хоть и от крови дракона, мальчишка был невысок для своего возраста и щуплым: кожа обтягивала ребра и выпирающие кзади лопатки.
"Это еще ничего. Я в раннем детстве тоже ростом не удался", – успокоил себя Дунк.

– Многие дети Дорна до пяти лет бегают нагишом, мальчик, – заметив смущение Эгга, сказала Мариан Сэнд.

– Но мне девять, миледи.

– И ты не полностью нагой, – засмеялась Мариан, окончательно смутив мальчика. Дунк сдержался от улыбки, чтобы уж совсем не вогнать своего оруженосца в краску.

К их компании подоспел Дориан на своем гнедом скакуне, и Дунк впервые увидел недовольство на его лице.
– Дурак Архео устроит вечером привал на пару часов, так что вновь мы выдвинемся чуть позже полуночи, – сообщил он, гневно сведя брови. На его лбу пролегли глубокие морщины, и только сейчас Дунк подметил, насколько торговец его старше.

– Ничего, у нас бывали ночи и короче, – кокетливо заметила Мариан. Дориан кивнул, но оставался серьезен.

– Мне жаль, что вы не сможете толком передохнуть, – прижав ладонь к сердцу, произнес Дориан Дункану и Эггу.

– Ничего страшного, До... – ответил Эгг, когда Каштанка под ним резко опустилась на колени, чуть не выбросив мальчика из седла. Эгг с криком вцепился в уздечку, стараясь удержаться на лошади. Каштанка дергалась из стороны в сторону, и даже голос Дункана не мог привести ее в спокойствие.

– Каштанка! – несколько раз крикнул он, пока не заметил блеск стального наконечника в руках одного из всадников.

– Нет, – взревел Дунк, направив Грома в его сторону. – Не сметь, не сметь!

Эгг в то время, стараясь не зацепиться за стремена, слез с лошади и сел перед Каштанкой на корточки. Ласково погладил по загривку, желая успокоить, и брызнул воды из меха ей на морду.

К дорнийцу с копьем подоспели другие и что-то гневно кричали, но Дункан не слышал их. Воздух вокруг накалился и в глазах поплыло, когда Каштанка упала на бок, тихо и жалобно заржав.

– Сир, – взволнованно протянул Эгг, оглядываясь по сторонам в поисках своего рыцаря.
Дунк было рванулся к нему, но дорнийцы преградили ему путь.

– Твоя лошадь умирает, межевой рыцарь, – промолвил один из них, со шрамом, тянущимся от щеки до уголка губ. Воин с копьем, что был позади говорившего, кивнул. – Она не стоит нашего времени. Облегчи ее страдания, – велел он, ловко вертя в руках кинжал.

– Что тут происходит? – ровно спросил Дориан, подоспевший к ним. Всадники заметно замялись в его присутствии и опустили взгляд.

– Алин, я просил тебя быть дружелюбнее к нашим гостям, а твоего брата – унять пыл, – в голосе торговца чувствовался холод и нетерпение к неповиновению. – Вы нужны своему оруженосцу, сир Дункан, – обратился Теллмар к рыцарю более мягким тоном.

Дунк поблагодарил купца и поспешил к Эггу. Приблизившись, он на скаку сосокочил с Грома и побежал к Каштанке. Песок проникал внутрь сапог, но Дункану было все равно.
"Нет, нет, нет", – настойчиво билась в голове мысль.

– Каштанка, – шептал он, поглаживая лошадь.

Сир Арлан посадил Дунка на Каштанку, когда научил владеть мечом.
"Из материальных благ межевому рыцарю нужен славный меч, прочные доспехи и боевой конь", – сказал старик ему тогда.
И пусть Каштанка не была годна для турниров, не отличалась стойкостью дорнийских скакунов, она много значила для Дункана прежде всего как память о старом рыцаре, воспитавшем его.
Дунк не сразу понял, что плачет – он чувствовал солоноватый вкус во рту, но не придавал тому значения. Он ощущал кожей полные презрения и непонимания взгляды дорнийцев, слышал громкие возмущения тирошийцев на своем языке. Эгг приоткрыл рот, словно хотел им что-то сказать в ответ, но передумал.

– Неси лопату, Эгг, – тихо приказал Дункан, и мальчишка побежал к повозкам, бросая гневные взгляды на тирошийских купцов.

Дункан снял с Каштанки ремни, седло и тюки с одеждой и книгами Эгга. Он рыл могилу сначала руками, но песок, что обжигал его кожу, стекал обратно и лез под ногти и в сапоги. Рыцарь мысленно проклинал и белый песок, и злорадствующих торговцев с их пестрыми бородами, и жарящее солнце над своей головой. Когда Эгг принес лопату, дело пошло скорее, но не более успешно.
Плечи и спина ломила боль, древко лопаты неприятно терло ладони, но Дунк копал лишь усерднее, вспомнив о змеях, скорпионах и прочих гадах, про которых ему читал Эгг по дороге в Дорн. Он не мог оставить им Каштанку, не мог не предать земле свои воспоминания.

Вот он впервые оседлал Каштанку, и старый рыцарь, довольно улыбаясь, держит ее за поводья, катая смеющегося мальчугана.

Вон он уже постарше и в доспехах, тренируется верхом на Каштанке в метании копья. Противником был стог сена, а зрителем – один только сир Арлан, но Дунк тогда чувствовал себя рыцарем на турнире.

Дункан очнулся, когда на плечо легла чья-та теплая ладонь. Поначалу он решил, что это был Эгг, но, оглянувшись, увидел Дориана.
– Мне жаль, друг мой, но вам придется оставить ее.
Дунк не сразу, но согласился. Несмотря на все его старания, он не продвинулся в своей работе ни на самую малость. Рыцарь натянул тюки на ремни Грома, а седло Каштанки и лопату Эгг унес к повозкам.

– Мариан любезно предложила довезти Эгга на своем верблюде, – продолжил Дориан, следуя за Дунканом.
Дунку эта мысль отчего-то не понравилась, и он помотал головой.

– Нет, Гром выдержит нас двоих.

Гром был выше Каштанки, и Дункан помог Эггу сесть на него. Затем оседлал коня уже сам и, потянув за поводья, направил лошадь вперед, стараясь не оглядываться назад.

Глава Третья

Ближе к вечеру они добрались до стоянки, что состояла только из колодца посреди пустыни. Но вода в нем была столь прохладной и чистой, что это можно было счесть высшей благодатью.

Солнце садилось, и вечерняя прохлада поселилась в дорнийской пустыне. Под закатным небом были расставлены пестрые, как и их бороды, шатры тирошийцев, на фоне которых палатка Дунка и Эгга из простой и посеревшей ткани смотрелась более, чем скромно. Дункан и его оруженосец разместились неподалеку от шатра Дориана и Мариан, как им велел сам торговец.

– Мне бы не хотелось расставаться со своим рыцарем, – с улыбкой сказал он, и Дункан молча согласился, предвидя, насколько ему и Эггу будет неуютно спать неподалеку от неразлучной страстной пары.

Эгг развел костер, раскрыл мешочек с солониной и другой – с ржаными лепешками от хозяйки трактира. Голода Дункан не чувствовал, в отличие от уплетающего в обе щеки мальчика. Он думал о Каштанке и сире Арлане, чье полное скорби лицо ему мерещилось в языках пламени. Дунк вздрогнул от мысли о том, как жадно разрывают плоть Каштанки пустынные падальщики.

– Сир Дункан, – ласково позвала его Мариан Сэнд.
Вечерний ветер развевал ее свободное одеяние, подчеркивая округлость бедер и плавные изгибы груди. Ей бы несколько дюймов росту, и со спины, с ниспадающими до талии гладкими, как шелк, волосами, она сошла бы за Тансель.
Дунк помотал головой, отгоняя идиотскую поистине мысль и слабо кивнул женщине.

– Знаете, у дорнийцев не принято привязываться к животным, но ваше чувство мне знакомо, – сказала она, глядя на него сверху вниз. В наступающей темноте ее янтарные глаза казались ярче.

– Сомневаюсь, – хрипло ответил Дункан, стараясь не смотреть ей в лицо.

– А зря, – улыбнулась Мариан, усаживаясь рядом. Она махнула перед его лицом флягой из гладкой кожи и весело рассмеялась. – Стащила из повозки Архео – он везет дорнийское вино на продажу. Скажу вам, такого вина даже у своего сира-отца я не пробовала. Отменной выдержки. Чем же, если не таким достойным напитком, поминуть любимую вами лощадь?

– Вновь ты что-то затеяла, – из приоткрытого, расписанного солнцами и песками шатра вышел Дориан. Облаченный в темно-синие шекла, он довольной ухмылкой оглядел окружающих. – Не будем же мы его распивать прямо из горлышка? Эгг, будь добр, принеси кубки из моей повозки.

"Пить с дорнийцем - к беде, ибо яд у них не только на устах", – гласит поговорка среди народов Вестероса, и потому мальчик не слишком-то торопился исполнить волю Теллмара. Но легка оплеуха всегда творила чудеса.

– Мальчишка-то у вас с характером, – хохотнул Дориан, присоединившись к ним.

– Есть такое, – неохотно признал Дункан.

– Я бы даже сказал, что его характера хватило бы и на половину оруженосцев, коих я встретил за всю жизнь.

Эгга не было довольно долго, и тишина, перебиваемая треском костра и ржаньем лошадей, затянулась. Мариан потянулась, встряхнула волосами и томным голосом завела "Дорнийскую жену", одарив хитрой улыбкой Дориана.
– У дорнийца жена хороша и нежна,
Поцелуй ее сладок, как мед...

Дориан и дорнийцы, расположившиеся неподалеку, – Алин, его брат и другие – подхватили песню. Мариан грациозно поднялась и закружилась в такт песне. Подобно тому, как развевается знамя короля во время битвы, так и одеяние дорнийки кружилось вслед за ней, обнажая ее красивое тело.
По словам Дориана, прошлой весной она отметила свои тридцатые именины, но Мариан оставалась свежей и прелестной, и тело ее не желало принимать те метаморфозы, что сопровождали женщин в подобном возрасте.
От ветра ее танца огонь разбушевался, устремился вверх, разбрызнув искры. Волосы и одеяние Мариан нежно ласкал ветер, она плясала, извиваясь, подобно змее, подобно языкам пламени, что Дункану начинало казаться, что еще мгновенье, и она сольется с огнем.

– Будьте осторожны, сир Дункан, – наконившись к нему, негромко сказал Дориан. Будь Дункан не очарован танцем, он наверняка услышал бы насмешку в его голосе. – Будь Бейелор Таргариен здесь, он бы мигом забыл значение слова "праведность".

"Хорошо, что Эгга здесь нет", – стараясь не смотреть на Мариан, подумал Дунк, но понял, что ошибся, когда услышал стук деревянных кубков за спиной.
Грудь Эгга тяжело вздымалась, белесые брови – сведены к переносице; Дункан побоялся, что мальчуган что-нибудь да ляпнет: Эгг бывал дерзок для оруженсоца, но не для принца из Королевской Гавани.

– Мы тебя заждались, – медленно и осторожно промолвил Дунк, мысленно надеясь, что Эгг придержит язык.

– Я искал вашу повозку, – рассерженно бросил он Дориану. – Я перепутал ее с другой, и ваш друг Архео назвал меня воришкой.
Голос мальчика задрожал, и если торговец мог принять это за слабость, то Дунк знал причину. Как кровь от крови дракона только могли назвать вором?! Иногда Эгг забывал, что истинное его происхождение знает только рыцарь, а единственное его доказательство – перстень, что надежно спрятан в сапоге.

– Не обижайся на него, мой мальчик, – с удивительной мягкостью в голосе сказал Дориан. – Я знаю Архео еще со времен своей юности, и его единственный недостаток – это несдержанность в словах и поступках. В остальном же он прелестнейший человек.

Эгг в молчании подал кубок сначала Дункану, затем – Дориану.

– Но клинок ее мужа целует больней,
И смертельно его острие...
Раскатом грома разносился голос десятки дорнийцев в ночи, и среди них особой красотою выделялось пение Мариан, нежное и плавное, подобно реке.

– Побудь нашим чашником, Эгг, – протягивая оруженосцу вино, попросил Дориан. Эгг выполнил эту просьбу с поразительным послушанием, к удивлению Дункана. Он откупорил флягу и поднес ее к чаше Дориана.

– О, боги, – воскликнул торговец, когда вино изрядно перелилось за края и кровавым пятном украсило его шелковое одеяние.

– Простите, – невинным голоском произнес Эгг, виновато склонив голову.

Дункан довольно хмыкнул, но когда мальчуган приблизился к нему с вином, рыцарь постарался сохранить полное строгости и серьезности выражение лица.

Мариан, тяжело переводя дыхание, присоединилась к ним, с благодарностью приняв кубок с вином от Эгга.
– За вашу лошадь, сир, – салютовав, промолвила она.

"И за тебя, сир Арлан".

Дунк отпил немного вина, и у него запершило в горле, тогда как Дориан со своей спутницей пили его так же спокойно, будь это вода.
Тонкие губы Мариан изогнулись в милой улыбке, когда Дунк, старательно подавив кашель, поднял чашу с напитком и сказал:

– Отменное вино. Я и вправду не пробовал такого.

От дорнийского вина несло фруктами и вечным летом, но Дункану вполне хватило одной чаши, после которой он потянулся к меху с водой, запоздало вспомнив, что опорожнил его у колодца. Дунк подал мех Эггу, велев принести ему воды.

– Слушаюсь, сир, – сказал он прежде, чем его худенькая фигурка скрылась за шатрами да повозками.
Эгг задержался дольше, чем в прошлый раз, и вернулся, когда дорнийцы по второму кругу затянули любимую песню.
Он был бледен и встревожен, что не могло скрыться даже от помутненного взгляда Дункана. Дунк с жадностью прильнул к меху с водой и после, отерев рот тыльной стороной ладони, спросил:

– Что не так, Эгг?

– Я... Я, сир, стараюсь вспомнить, нет ли среди ваших пожиток моего платка, полученного от матери при расставании и которого я давно не видел?

– Так иди и поищи. С тебя не убудет, – Дунк, наморщив лоб, махнул в сторону их палатки, но Эгг и с места не сдвинулся.

– Я не могу, сир. Даже будучи вашим оруженосцем, мне не предстало рыться в ваших вещах, – упрямился Эгг.
Мариан, оторвавшись от губ Дориана, снисходительно улыбнулась.

– Сир Дункан, по-моему, мальчик хочет поговорить с вами наедине.

Эгг застыдился и с необычайным интересом уставился в песок в ногах. Дунк с тяжелым вздохом поднялся и, положив одну ладонь оруженосцу на плечо, направился с ним к палатке.

"Моя мать давно умерла" , – эхом звучал голос Эгга в голове рыцаря. Вот что он сказал в их первую встречу.

Эгг зажег свечу и плотно прикрыл вход палатки тканью, словно боясь, что их ненароком услышат.
– Ну, что же произошло, Эгг? – поинтересовался Дункан, развалившись на тонком одеяле.

Мальчик уселся перед ним, в тусклом свете свечи его глаза казались густо-лиловыми.
– Тирошийцы говорят на языке Древней Валирии, сир. Это родина моей семьи, и мейстеры с ранних лет учили меня ему. Изьясняюсь, правда, я на нем совсем плохо, но понимаю.

Дунк кивнул, теперь осознав странное поведение мальчика при купцах из Тироша.
– Архео тебя назвал вором на валирийском?

Эгг мотнул головой.
– И дело не в этом, сир. Архео устроился неподалеку от колодца, и когда я возвращался с водой, я пробегал мимо его шатра. Совсем близко, – голос его задрожал от волнения. – Я слышал, о чем он говорил.
Эгг набрал в грудь побольше воздуха, словно предстоящее требовало от него больших усилий.

– Он лежал на земле в наползающей мгле,
Умирая от ран роковых...– пели дорнийцы за шатром, и Дункан мог различить среди них тяжелый бас торговца из Лората.

– Так что же ты слышал? – раздраженно спросил рыцарь, чувствуя, как истончается нить его терпения.

Позже, когда Дориан спросит Дунка, что он помнит, тот не сможет ответить что-то вразумительное. Он слышал ржанье лошадей, громкое, тревожное, внезапное посреди оборвавшейся песни. Слышал родной звук бьющихся друг о друга сталей мечей. Помнил, как заиграли бликами факела на ткани их с Эггом палатки.

И – крики.

Некоторые из них были схожи на те, что Дункан слышал на турнирах, когда рыцари, желая вселить в себя отвагу, громко молили Воина и давали волю своему голосу, мчавшись на лошадях. Но те, за шатром, были другими, грубыми, злыми и на незнакомом языке. Дунк помнил, как при этих словах Эгг стал белым, подобно призраку, и со всей силой вцепился в руку своего рыцаря.

И посреди всех возгласов Дункан ясно различил один – недолгий, полный боли и явно принадлежавший женщине, что недавно оросила сухую пустыню своим пением.
Эгг сам вложил в руку своего рыцаря меч и ухватился за небольшой кинжал. Он в одно мгновенье собрал самое необходимое в мешок, который повесил за спину, и кивнул Дункану.

Вместе они вошли в ночь...

@темы: Game of Thrones, ПлиО

---

Название: Красная лента
Автор:  seren
Фэндом: Once upon a time
Персонажи: односторонний Руби / Дэвид
Жанр: ангст
Рейтинг: PG-13
Размер: мини, 3 стр
Статус: закончен

Осень в Сторибруке была с редким багрянцем и золотом, с жухлой листвой на влажной земле и частыми кроваво-алыми закатами.
Такой, какой ее любила Руби и какой запомнила Шапка, будучи в Зачарованном Лесу.
И для обеих то было идеальное время, когда полную луну можно было встретить без красного плаща на плечах.


— Тебя вновь не было, — встретила с укором внучку вдова Лукас. На лбу женщины пролегла паутинка морщин, руки уперты в бока так, что шрамы, метки ее покойного супруга, казались глубже.

— И ты явно этим недовольна, — со вздохом резюмировала Руби, направляясь в свою спальню.

— Хочешь оставить это вот так? Я тебе не позволю. Сегодня у тебя утренняя смена. Напяль форму и на работу! — крикнула хлопнутой двери Лукас.

Руби так и собиралась: расчесала волосы, избавившись от липучих травинок, нанесла ярко-красную помаду на губы и выбрала юбку, что покороче — по-другому в утреннюю смену она не являлась.
В семь пятнадцать, как обычно, зазвенел дверной колокольчик, и в дверях возник Дэвид.
Взял кофе для себя и чай для жены — кормящим матерям кофеин строго-настрого запрещен. Дэвид любил напоминать об этом чуть ли не в каждый свой визит, а Руби заметила, что улыбаться при этом ей все труднее.

— Сладкое за счет заведения, — махнула рукой она на причитания Дэвида.
— И все-таки нет, Руби. Да и Мэри Маргарет испекла печенье. Когда успевает, не понимаю, — он отодвинул блюдце с чизкейком. — Все, мне на работу. Удачи!

Да, это именно то, что мне нужно, мысленно ответила она ему. Лично приготовленный пирог Руби уже было решила отправить в ведро, когда колокольчик зазвенел вновь, оповещая о новом посетителе. Или вернувшемся.

— Таки захотелось чизкейка? — обрадовалась Руби и осеклась.

— О, это мне? Как мило, — елейным голосом заметил гость.

— Мистер Голд? Что вы тут делаете?

— Я люблю завтраки "У бабушки". И обеды, и ужины, если вы не заметили. Белль в последнее время слишком расстроена, чтобы подойти к плите. Да и я не хочу утруждать ее работой.

— Трогательно, однако.

— Ох, и еще: я встретил по дороге Дэвида и вспомнил кое о чем. О вашей услуге для меня, — будничным тоном, словно речь шла о погоде, продолжал ростовщик. — Милочка, осторожно, ноготков лишитесь, — с напускной заботой заметил он, взглянув на пальцы Руби, впившиеся в металлическую гладь стойки.

Осень в Сторибруке была с редким багрянцем и золотом, с жухлой листвой на влажной земле и частыми кроваво-алыми закатами.
Такой, какой ее любила Руби и какой запомнила Шапка, будучи в Зачарованном Лесу.
И для обеих то было идеальное время, когда полную луну можно было встретить без красного плаща на плечах.

— Тебя вновь не было, — встретила с укором внучку вдова Лукас. На лбу женщины пролегла паутинка морщин, руки уперты в бока так, что шрамы, метки ее покойного супруга, казались глубже.

— И ты явно этим недовольна, — со вздохом резюмировала Руби, направляясь в свою спальню.

— Хочешь оставить это вот так? Я тебе не позволю. Сегодня у тебя утренняя смена. Напяль форму и на работу! — крикнула хлопнутой двери Лукас.

Руби так и собиралась: расчесала волосы, избавившись от липучих травинок, нанесла ярко-красную помаду на губы и выбрала юбку, что покороче — по-другому в утреннюю смену она не являлась.
В семь пятнадцать, как обычно, зазвенел дверной колокольчик, и в дверях возник Дэвид.
Взял кофе для себя и чай для жены — кормящим матерям кофеин строго-настрого запрещен. Дэвид любил напоминать об этом чуть ли не в каждый свой визит, а Руби заметила, что улыбаться при этом ей все труднее.

— Сладкое за счет заведения, — махнула рукой она на причитания Дэвида.
— И все-таки нет, Руби. Да и Мэри Маргарет испекла печенье. Когда успевает, не понимаю, — он отодвинул блюдце с чизкейком. — Все, мне на работу. Удачи!

Да, это именно то, что мне нужно, мысленно ответила она ему. Лично приготовленный пирог Руби уже было решила отправить в ведро, когда колокольчик зазвенел вновь, оповещая о новом посетителе. Или вернувшемся.

— Таки захотелось чизкейка? — обрадовалась Руби и осеклась.

— О, это мне? Как мило, — елейным голосом заметил гость.

— Мистер Голд? Что вы тут делаете?

— Я люблю завтраки "У бабушки". И обеды, и ужины, если вы не заметили. Белль в последнее время слишком расстроена, чтобы подойти к плите. Да и я не хочу утруждать ее работой.

— Трогательно, однако.

— Ох, и еще: я встретил по дороге Дэвида и вспомнил кое о чем. О вашей услуге для меня, — будничным тоном, словно речь шла о погоде, продолжал ростовщик. — Милочка, осторожно, ноготков лишитесь, — с напускной заботой заметил он, взглянув на пальцы Руби, впившиеся в металлическую гладь стойки.

Она резко отняла руки.
— Я все выполню, как и обещала.

— Скорее, эта ночь завершает полнолуние, — Голд обходительно улыбнулся и пригубил чай. — Сахара, кстати, многовато, — недовольны заметил он, причмокнув губами.

~

Ребенком Руби часто слыхала от бабушки, что заключать сделки с Румпельштильцхеном — себе дороже.
— У всего есть цена, Шапка. А у скорой наживы — тем более, — часто повторяла вдова Лукас.

Руби же считала, что надо быть отчаянным глупцом и неудачником, чтобы пойти на поводу у Темного.
И считала себя осторожной.

Дружеское и почти случайное прикосновение к плечу.
Ждать звона колокольчика в семь пятнадцать по будням и в двенадцать по воскресеньям, как чуда от Голубой феи.
Заинтересоваться готовкой, к безграничному удивлению бабушки.
Поздравлять со скорым прибавлением с натянутой улыбкой на губах.
Терпеливо выслушивать о капризах беременной Снежки от уставшего, но счастливого Дэвида.
Взять ненароком за руку и дать обещание помочь.

Последнее обернулось Руби звонком посреди ночи, когда из всего бурного, полного радости потока слов она разобрала "роды", "пеленки" и "Эмма".

В Сторибруке, помимо принцесс, ведьм и оборотней, можно встретить и такое, как работающий в три часа ночи детский магазин. Правда, было это всего раз и чудом не назовешь.

Генри взял на себя ответственность за мягкие игрушки, Эмма суматошно рассматривала метры тканей для пеленок, а Руби направилась к лентам.

Хлопковые и льняные, голубые, белые, зеленые, расположенные в ровный ряд, как клавиши на пианино — всего было так много, что Руби не удержалась от замечания:
— А почему мы не купили это раньше?

— Мэри Маргарет, то есть бабушка, стала очень суеверной. — Генри с задумчивым видом рассмотрел мягкого дракончика. — Это будет чересчур для нашей семьи?

— Думаю, нет. Если малыш не догадается назвать его Малефисент, — пожала плечами Эмма, отбросив в сторону пеленки нежно-розового цвета.

Руби думала взять пару-тройку первых попавшихся лент и вернуться домой, обратно в теплую постель. Можно закрыть глаза и увидеть чудный сон, отличный от надоевшей действительности.

Она потянулась за синей лентой, но вместе с ней выдернула и другую, ярко-красную из атласа.
Словно шнуровка у нее на плаще. Такая же, только тоньше, была и на корсете Шапки.
Красный — единственное, что Руби могла бы признать полностью своим.

И тогда она поступила неосторожно.
Потому что сына Дэвида из родильного дома выписали в белоснежных пеленках, перевязанных лентой любимого Руби цвета.

Потому что тогда, в доме Мэри Маргарет, ей странно улыбнулся мистер Голд. Он подошел к Руби с бокалом шампанского и кивнул в сторону обвитой цветами люльки.

— Красный ведь ваш цвет, мисс Лукас?..

За проступки надо отвечать, так учила ее бабушка. И она будет.

На следующую ночь, последнюю в полнолуние, Руби бежала так, как никогда, не чувствуя приятной влажности травы и осеней прохлады, бившей в лицо.
Не чувствовала, как теребит шерсть ветер, и осуждающего взгляда полной луны.

Она впивалась в тонкую кожу на шее противника, и вкус человеческой крови вмиг раздавался по ее телу сладкой усладой. Перегрызала вены и сухожилия с остервенением дикого и голодного зверя.
Волочила обескровленное тело от самого леса до заднего дворика особняка мистера Голда, где ее уже ждали.

Румпельштильцхен захлопал в ладоши, увидев волка.

— Прелестно, дорогая моя. На что же пойдет человек, чтобы не узнали его постыдную тайну. Да-да, постыдную, — закивал он в ответ на грозное рычание. — Полно, вы же знаете, что это так.

Он накинул на зверя плащ, и через мгновение перед ним предстала взъерошенная девушка с окаймленными кровью губами.

Темный склонил голову набок, словно любуясь.
— Красный и вправду ваш цвет, мисс Лукас. Думаю, вам стоит явиться ко мне через месяц, перед очередным полнолунием. — И опережая ее недовольные возгласы, он поспешно заверил: — И это будет последнее, о чем я вас попрошу, и вы станете свободной, как ветер.

Руби кивнула, зная, что этого никогда не будет.
Она считала, что надо быть отчаянным глупцом, чтобы пойти на поводу у Темного мага.

Отчаянной глупостью было взять ту красную ленту, которая связала ее с Румпельштельцхеном одной позорной тайной...

@темы: мое, Once Upon A Time, Однажды в сказке, пишу в стол

---

Пошла на обследование с уверенностью, что ничего плохого уж точно не будет.
Назначили повторное обследование, и, скорее всего, потом будет и операция.

Веселой весны мне. Гудящая толпа родственников это гарантирует.

---

Два любимых фандома в одном флаконе

19.02.2014 в 11:44

Пишет  К.Алексанна:

Disney Princesses as "Game Of Thrones" Characters

+13 preview

---

Название: Unbowed. Unbent. Broken.
Автор:  seren
Размер: мини
Персонажи: Элия Мартелл.
Жанр: ангст, гет
Рейтинг: R
Предупреждения: POV
Краткое содержание: Кротость — не та черта характера, что свойственна женщинам из рода ройнаров. Разве могла я, в чьих жилах течет кровь Нимерии, королевы ройнаров, сильной и свободной, как ветер, быть кроткой?
Статус: в процессе

Глава первая.

Будь вы хоть раз в пустынях Дорна, где солнце жарче раскаленного железа и царят безжалостные бури, вы бы знали, откуда берет истоки сила моего народа.

И даже я, рожденная на месяц ранее, впитала ее с молоком матери. Я, Элия Дорнийская, обласканная богатством Водных Садов.


Когда мне было меньше года, отец взял меня с собой в Дощатый город, откуда начинается устье Зеленоводной. Желая сократить путь, он и его люди направились сквозь бескрайние пустыни, где их настигла песчаная буря.
Когда мейстеры не надеялись на спасение, ссылаясь на хрупкое мое здоровье, я выжила, в отличие от старших братьев, Морса и Оливара, покинувших нас еще во младенчестве.

Я — младшая сестра Дорана Мартелла и старшая — Красного Змея. Дорана с давних пор считали достойным наследником отца, умным, терпеливым и осторожным, что редкое качество для дорнийцев, кои бывают уж слишком пылкими и всегда неистовыми.

Таким являлся Оберин, но ему, как самому младшему в семье, подобное считали простительным.

А я всегда была в тени, но в моей душе не таилась обида или зависть — сестринская любовь такого не признает.
Я прилюдно осудила Оберина на его первом турнире, сказав, что благородные мужи не унижают проигравших.
А вечером, перед сном, мы с ним, как дети, смеялись над неудачей рыцаря.

Я не смела перечить Дорану в его суждениях при отце, но оставаясь с ним наедине, я была в силах высказать все, что думаю.

Наверное, так и пошло среди лордов и леди, что я кротка и любезна, даже слишком для дорнийки.

Кротость — не та черта характера, что свойственна женщинам из рода ройнаров. Разве могла я, в чьих жилах течет кровь Нимерии, королевы ройнаров, сильной и свободной, как ветер, быть кроткой?

Но казаться ею — вполне.

~

Если в семье есть дочь, мысли матери заняты одной настойчивой мыслью: удачным замужеством первой.
В тринадцать, когда я расцвела, к нам приехали друзья семьи, Хайтауэры. Вассалы Тиреллов, они были богаты, как Ланнистеры, и этого было вполне достаточно, чтобы сосватать меня за их наследника.

Бейлор Яркая Улыбка — что ж, его улыбка была и в самом деле очаровательна.
Но наше весьма милое общение друг с другом и прогулки по апельсиновым садам тем и ограничились, а помолвка была на одних словах и длиною только в вечер.

Может, Бейлор был слаб желудком, но тогда я, наивное и романтичное дитя, решила, что это знак свыше. А Оберин позже признался, что стащил с кухни прокисшее молоко, которое тайком добавил к питью бедного Бейлора.
Хайтауэр был пунцовый до ушей от каждого воспроизведенного им раскатистого звука и запаха. Ну а я...

Я всегда невольно улыбалась и начинала смеяться при взгляде на него. И спустя столько лет, на турнире в Харренхолле, когда я стала принцессой Семи Королевств, а он — уважаемым лордом и мужем, я встретила его счастливым смехом. Даже через его густую бороду я могла разглядеть румянец, стыдливый, словно у юной девы.


Когда мне минул семнадцатый год, моя мать и леди Джоанна обещали меня Джейме Ланнистеру с Кастерли Рок, наследнику Десницы короля, а Серсею — Оберину.
На меньшее я не могла и не должна была рассчитывать — мне прививали это с ранних лет. Но эту идею я встретила не так уж радостно.

— То, что он младше тебя на девять лет, не так уж и существенно, — равнодушно пожала плечами мать. — Сколько случаев было, когда зрелые лорды и леди заключали помолвку даже с младенцами.

— Так что тебе, Элия, очень даже повезло, — с недовольной ухмылкой подытожил Оберин. Перспектива брака его так же не осчастливила.

"Да, Ланнистер, говорят, будет очень красива. Золотые волосы, зеленые глаза... Кажется, я где-то это видел. Ах да, в новенькой у Алаи", — это сказал мне Оберин, когда узнал о возможной помолвке.

— Конечно. Ланнистеры — самые богатые люди в стране. И золото, и король принадлежат Тайвину, — подал голос Доран, отвлекшись от книги и фруктов. Он мимолетно взглянул на меня, и мне показалось, что я увидела легкое разочарование в его холодных глазах. Семнадцатилетняя дева и плодящий бастардов юнец — хуже разочарования в семье быть попросту не может. По-мещански и по-своему счастливый Доран с трудом мирился с действительностью.

Когда мать покинула нас, я свободно выдохнула и еле слышно произнесла:
— Вместо Джейме лучше провели бы время с Бейлором...

— Отпившим не того молока! — закончил вместо меня Оберин и рассмеялся.

Мое время с братьями запомнилось мне именно таким: полным заразительного смеха и тихого шелеста страниц.


Меня обучали игре на лютне, одевали в розовые шелка и мирийское кружево, оплетали шею и руки жемчугами — чего только не сделаешь, если судьба обделила красотой, но не золотом.
Зато не обделила ни тем, ни другим Джейме с Серсеей.
Их я увидела чуть погодя. Я считалась достаточно взрослой, а Джейме еще дрался на деревянных мечах. Для его возраста это было приемлемо, но Оберин при мне звал его "деревянным мальчуганом".

— Когда мне было столько же, я уже держал копье со стальным наконечником, — Оберин довольно улыбнулся.

— И весьма уверенно, — добавила я, зная, как брат любит мою похвалу.

Улыбка Оберина стала шире, и он, сдобренный лестью, взлохматил мне волосы.

— Кому я тебя отдаю, сестренка? Ты не видела, как отводит нос Серсея при взгляде на Тириона? А как Джейме поддакивает ей во всем? Не приведи Семеро, он будет держаться за женскую юбку, причем не жены.

Я промолчала, зная, что брат прав, я все равно надеялась на лучшее.

Наш приезд в Кастерли Рок был омрачен смертью Джоанны и рождением нежеланного ребенка. Я не видела, как Тайвин берет на руки свое новорожденное дитя. Не видела любви в изумрудных глазах Серсеи. Боги, разве повинен ребенок за свое уродство и за смерть матери, в чьей заботе он нуждался больше всех?

Меня к нему не подпускали довольно долго, говорили, как он слаб. А я слышала, как жаловалась кормилица.

— Страшнее смерти, спасите, Семеро! А с какой силой хватает меня за палец — бес, не иначе.

Если бы Тирион родился в семье не столь уважаемой и богатой, какая бы судьба его ждала? Отдали бы на потеху господам? Сбросили бы со скалы в море?
Тириона же обрекли на бесконечный океан презрения и нелюбви.

Меня поили травами и молоком, стоило чихнуть на ветру, я ластилась к матери, когда не была интересна братьям. А что было у Тириона?
А Тириона ждали одиночество и лживые улыбки.

Оберин был любопытен, а я всегда сопровождала его тогда. В Кастерли Рок мы с братом чувствовали себя неуютно, словно в темнице. Ни мирийские ковры, ни пуховая перина, ни штофы сладчайшего янтарного вина не могли скрыть узкие прорези в камне, через которые еле пробивалось солнце. Солнце — сердце Дорна и моей семьи. Мы были излишне обласканы им, чтобы стерпеть временные наши покои.

Не знаю, как удалось это провернуть Оберину, но тайком мы смогли проникнуть в комнату, из которой часто доносился детский надрывный плач. Там, как и во всем замке, царил полумрак. Я тихо подошла к люльке, увешанной плотными тканями, и вздрогнула, завидев сморщенное лицо младенца. Одинокий, брошенный, нуждающийся в материнской ласке младенец.

— Пойдем отсюда, — дернул меня за рукав Оберин. — Посмотрела на уродца, и хватит.

— Нет, — я пригладила белесые волосы Тириона. — Милый несчастный ребенок.

— Дорога, видимо, вас совсем утомила, — послышался голос сзади.

Серсея, как кошка, умело ходить так тихо, что нельзя было услышать даже шорох платья. Она была изумительно красива и так же уродлива внутри.

Раз так, Тирион будет гораздо лучшим человеком, подумала тогда я.

— Нет, что вы. Ваша семья приняла нас так любезно, что усталость как рукой сняло, — Оберин галантно улыбнулся Серсее, и это вызвало недовольство у Джейме, стоящего, подобно тени, за спиной сестры.

Серсея лениво приподняла уголки губ и, направившись к Тириону, скорчила недовольную рожицу.

— Боги глупы, если забрали от меня мать взамен такого, как он, — голос у нее был уверенный, не привыкший к спорам.

Она приподняла серебряную погремушку и вдела ее в тонкий поясок своего платья..

— Отец говорил, ее подарили в день моего рождения. Пусть у Тириона будет своя, ему достаточно надарили.

— Серсея, — неуверенно протянул Джейме.

— Нет, а что? То, что мое, есть и будет моим по праву, — Серсея недовольно вскинула голову, и золото ее волос заблестело в свете огней.

— А по-моему, он и вправду мил, — громко сказала я.

Оберин настороженно глянул на меня: будучи в гостях, мы были обязаны следить за словами более чутко. Но я сделала вид, что не заметила брата, и направилась к кроватке.

Я протянула ему руку, и младенец схватился за мой палец крепко, как и говорила кормилица. Его глаза — один черный, а другой зеленый — изучающе вцепились меня. Мне было неприятно, но я не одернула руки от одной мысли о том, сколько всего неприятного переживет Тирион в родстве с Серсеей.

— Это легко заметить, если относиться к нему, как подобает — как к ребенку.

Алые губы Серсеи сложились в одну тонкую нить, но все же ей хватило ума выдавить подобие улыбки через мгновенье.

— Ох, вы, наверное, скучаете, раз нагрянули сюда. Это так негоже, — девочка расправила несуществующие складки на платье, и погремушка тихо зазвенела в такт ее движениям. — Джейме, может, показать им львов?

— Да, в подземельях у нас чудный зверинец. Будьте осторожны, львы очень падки на чужаков.

Может, что-то в голосе Джейме не понравилось Оберину, или его так же, как и меня, отталкивали эти двое.
— Уж слишком много львов для одного вечера, — брат вежливо улыбнулся и, стиснув мою ладонь, увел прочь.

— Я не имею право решать, чья семья накинет плащ на твои плечи, Элия. Но мне бы не хотелось, чтобы это были Ланнистеры, — Оберин редко был столь серьезен.

Я приобняла его за плечи и слабо улыбнулась.
— И я, брат.

И может, тогда Семеро в первый и последний раз прислушались к моему сердцу. Ведь слово покойной леди Джоанны, данное моей матери, ушло в землю вместе с ней. И я избежала той нежеланной участи.

Я вздрогнула, когда Кастерли Рок встретил нас черными полотнами, в знак траура по своей прекрасной леди.
Ими же он провожал нас, когда мы покидали его вековые стены.
Но сильнее горя Тайвина была только его гордыня. Дорнийский принц был недостоин капризной гордой девочки.
Лишь "Пламя и Кровь".




Обзорам:

[L]seren[/L] <a href="http://s-e-r-e-n.diary.ru/p194759781.htm">пишет</a> мини " Unbowed. Unbent. Broken." (R, ангст, Элия Мартелл, Красный Змей, Рейегар Таргариен) 

@темы: game of thrones, По Мартину, пишу в стол

---

Сегодня мне не снились идиотские сны.
Потому что сегодня я не спала.

Потому что сегодня экзамен.
АНАТОМИЯ!!!

Если мне повезет, я не отключусь прямо перед экзаменатором или препаратом с формалином, от которогоу меня слезятся глаза.

Вот если бы мне повезло.

Ну, к черту все.

На баррикады!

---

Аманда Аббингтон предупреждает о спойлерах на тумблере.

А я обрадовалась.
Пошла искать.
НИЧЕГО НЕ НАШЛА!!!

Кроме пары вещей, которые Моффат сам же рассказал.
Что мы узнаем полное имя Шерлока.
Что кто-то умрет (муахаха, как будто могло быть по-другому).

Те, кто уже посмотрели, сказали, что Моффат всех надул.
Что у Молли приятные сцены. Правда, очень небольшие.

И что надо посмотреть сцены после титров в конце!

А Миккельсен в роли злодея меня радует. У них это явно семейное. Один - каннибал, а другой - шантажист.

А вообще я так надеялась на более информативные спойлеры.
Я тот тип людей, который любит спойлеры, который читает книги/смотрит сериалы, предварительно все узнав.

Остается только ждать ночи воскресенья.
И учить анатомию.

@темы: ололо, I am Sherlocked

---

За такое я бы пошла в Азкабан добровольно.

КРУГ!!!
РАЗВАЛИНЫ МИНИСТЕРВА МАГИИ!!!

За что тебя посадят в Азкабан

Ваше имя Итак... тебя посадят в Азкабан за... ...исполнение песен Михаила Круга на развалинах министерства Магии.

все гадания на aeterna.qip.ru

@темы: ололо

---

Завтра уеду в Самару, откуда полечу в Москву. Отсутствие прямых рейсов - это такая головная боль.

Двоюродная сестренка смастерила мне браслет из мелкого бисера на нитке и рисунок, который я повешу на холодильник в своей квартире. Мой родной младший вообще-то тоже что-то нарисовал, но психанул и сделал из этого самолет. Буйный человечек.

Другой брат целый день играет в третьих Героев и попросил меня написать о любимой героине. Сделала.

А накануне мне снилось, что у меня две квартиры, в одной - сумасшедший дом, а в другой - неспокойные духи без глаз. Такие дела. Сны как всегда упороты.

Однокурсники уверены, что я курю какую-то казахскую траву, за которой периодически езжу домой.
А я просто рассказала им о своих снах.

И вообще мне лучше к экзаменам бы подготовиться.

Фандом: Heroes of Might and Magic III
Название: Играющая с огнем
Автор:  seren
Персонажи: Адриэн
Размер: мини, 3 страницы

В стране болот и полумрака, в Таталии, можно увидеть огоньки. Говорят, они могут привести тебя к судьбе. По крайней мере, с простаком Айданом так и было: его они привели прямо к зыбучей трясине. Старая Эйлин улыбнулась беззубым ртом, когда услышала это, встряхнула деревянными браслетами и редкими белесыми волосами.

— Говорила ему, что ждет его судьба в джунглях! Говорила! А не верил дурак. Камни мои не врут.

Другие говорят, что огни эти — души умерших, не нашедших покоя. Возможно, одни из них рыцари Эрафии или налетчики Крюлода, с чего-то вдруг решивших, что "болотники" не дадут отпора.

— Глупости, дед, твои огоньки, — раздраженно фыркнула Риа. — Расскажи о другом.

Старик взлохматил ей кудри, и девочка устало сдула волосы с лица.

— Остричь их надо, — пробормотала она, забираясь под тонкое одеяло.

— За мальчика тебя опять примут.

— Плевать, дед.

Утром Риа встретила старика жареной рыбой и новой стрижкой.
— Нравится? — поинтересовалась она таким угрюмым тоном, что дед не мог ответить отрицательно. Он тяжело вздохнул: отсутствие в семье женской руки, зеркала и вкуса приводят к недожареному мясу и неровной челке.

Они жили в скромной палатке на отшибе, ловили рыбу сетями и мелкую живность силками, отдавая на продажу большую и лучшую часть пушнины и икры. Питались рыбой, в которой, по мнению Рии, ничего, кроме костей, нет, и ненадежными мечтами, что все будет лучше, чем есть, хотя дед учил ее практичности. Например, скопить пару золотых для новой широкой сети.

— На, — довольно крикнула однажды Риа, кинув пятнадцать золотых в глиняную банку с монетами.

Дед недоверчиво прищурился.
— Откуда?

— Икра в городе больно всем приглянулась, — отмахнулась девочка. — Главное, ты себе теперь штук пять сетей купишь, можешь ими даже крышу обвить.

А старику незачем знать, что за мясо и кожу гидры дают вдвое больше. Не надо знать вообще о том, что огонь ластится к ней, как к матери дитя, и охотиться с пламенем в ладони гораздо удобнее.


Через неделю ей должно было исполниться тринадцать. Роковое для всех народов число, и дар должен быть соответствующим. Дед не умел делать сюрпризы, да и прятать подарок в лачуге попросту было негде.

— Дорогие же, — нахмурилась Риа, разглядывая сапожки из кожи василиска, с мягкой подошвой и тесемками по всей длине.

— Не мог же я все пятнадцать потратить на себя!

— Сети обошлись нам в восемь, а сапоги, — девочка смерила подарок критичным взглядом, — стоят около десяти. Откуда деньги?

— Один золотой всегда был со мной, — расхохотался старик, оттянул пальцем губу, и девочка разглядела зияющую дыру вместо зуба.

Был повод, и дед откупорил запыленную бутыль медовухи, которую берег для особых случаев. Разрешил даже Рии попробовать, прежде разбавив стакан с напитком водой.

Огонь в очаге встрепенулся, когда их обоих объял скрепленный медовухой сон, достиг соломенной крыши и едким дымом разбудил соседей.

Рия проснулась от криков и щекочущего нос запаха. Пламя лизнуло ее за голые пятки и устремилось вверх, но она ничего не почувствовала.

Жители будут говорить, что ей повезло, в отличие от лишившегося руки старика, а Рие только и осталось, что согласиться и иногда стыдливо ежиться от подозрительного взгляда серых глаз.


— Я на тебя не похожа, — заявила она через год, и грусть в ее голосе встревожила деда.

— Похожа, — угрюмо затвердил свое он. — Похожа, и все.

После пожара он стал ворчлив, как и подобало его возрасту. Пламя лишило старика единственного дела, которое он умел более-менее сносно — огонь сжег его сети и забрал руку по локоть.

Сидеть весь день дома в палатке, когда внучка возвращается с золотом больше, чем он мог обеспечить ее за всю жизнь — даже в таком простом человеке может внезапно проснуться уязвимая гордыня.

У каждого осталось напоминание о том дне. Пламя тогда пометило свою избранницу причудливым волнистым узором от пятки до бедра. Рия чувствовала, что огонь любит ее, как-то по-своему, дико, необузданно, горячо.

Деду пятно Рия долго не показывала, знала, что он, как старожил, побаивается магии Огня. Но он все равно его улицезрел месяцами позже, нахмурился, сжал губы, но ничего не сказал.

— Я на тебя не похожа, — завела свое Рия.

— Похожа, — устало выдохнул старик. — Но на мать больше. Лина тоже была... того. Чудачка еще та, аж бабка ее побаивалась.

Больше он о ее матери не говорил: не раньше, не после. Но в его посеревших от прожитых годов глазах Рия видела то, что знала сама: в Таталии ее с таким даром не примут.

В пятнадцать Рия твердо решила уйти. Ночь — лучший спутник беглеца. Риа оставила два мешочка с накопленным золотом деду, прихватив с собой совсем немного монет, теплой шерсти и еды.

Рию ждал долгий путь в богатый вулканами Эофол, где огонь почитается как божество, а ее дар уважают.

Вернулась в родную Таталию она намного позже, чем рассчитывала. Она не скрывала своего пятна, и ей нравилось видеть страх в глазах людей. Никто из тех, кто узнал ее, не окликнул ласковым детским именем Рия. Только Адриэн.

Ад-ри-эн.

Тяжелый водопад волнистых волос по покатым плечам и дьявольский, как у ее наставников, блеск в янтарных глазах. Огонь не ластился к ней, как прежде, он был отныне с ней, как верная тень, был частью ее, в прерывистом дыхании и легкой поступи шагов.

Но лачуга на отшибе встретила Адриэн холодом и затхлым запахом смерти. И ей вдруг показалось, что на болоте стало на один огонек больше.

@темы: ололо, Heroes of Might and Magic

---

Время готовить оливье под "Иронию Судьбы".
Время загадывать желания под бой курантов и надеяться, что в следующем году все будет по-другому.

С наступающим Новым Годом!)
И чтобы он действительно был другим, лучше и светлее.

---

1. Я вернулась домой. Знание того, что в ближайшие два дня мне не надо куда-то спешить, как-то успокаивает.

2. Получила подарок на фикбуке от одного замечательного автора, у нее такой красивый слог, прекрасные тексты, и мне не понять, почему такие дарят мне подарки. надо проще относиться к жизни, однозначно

3. В этом году я сделала то, за что мне очень-очень стыдно. И я обещала человеку, что такое не повторится. Я испортила о себе мнение. И я должна это исправить в январе.

4. Впервые мое желание на НГ будет связано с учебой. Жаль, переодетый в Деда Мороза друг дяди не вытащит мне из своего мешка с подарками зачетку с оценками за экзамены. Мои желания стали, наверное, обычными.

5. Но после экзаменов я вновь буду мечтать о Диснейленде, стране упоротых снов и жизни в мире ДрагонАги. О, и о драконах Дени!

---

Чисто визуально это видео — одно из самых красивых по восстанию Баратеона.
И каст — один из идеальных. Какая там юная Серсея, просто один в один с Леной!
И музыка — в общем, все.

@темы: game of thrones, По Мартину

---

У меня много казусных/очень неловких/смешных ситуаций, о которых я здесь не пишу. Потому что все они — очень и очень глупые. И мне стыдно, вообще-то.
Так же было и сегодня.

Возвращаемся мы с подругой с Ашана. Пакеты тяжеленные, какие бывают перед празднованием дня рождения.
И мы не придумали ничего лучше, чтобы ну, своровать тележку. Да, а зачем такси? Зачем? Зато сэкономим 300 рублей и обрадуем наш подъезд!
Как мы будем смотреться вместе с этой тележкой по пути домой, пересекая Ленинский и Ломоносовский проспекты, нас мало волновало.

И так как я со своим -4,5 слепа, как крот, а очки в снег неудобно, и вообще линзы мне нельзя, я не заметила, как охранник сзади ухватился за нее. Мда.
Продолжаю проталкивать тележку дальше, а ведь не получается из-за охранника, и тут я, искренне недоумевая, кричу на всю улицу подруге: "Кажется, ее заносит!".

Тут уже ржет охранник, и тут его наконец замечаю я.

И пока мы договаривались с такси, он продолжал держаться за тележку. И вновь поржал, когда мы уже садились в машину.

Зато хоть успешно с таксистом поторговалась, ладно.

И если вы видите, как кто-то в красной куртке умудряется уронить студенческий с проездным несколько раз, пробивая его в общественном транспорте, это тоже я.

О том, как я перед сном готовила назавтра салаты, писать не буду. Того, что выше, по-моему достаточно)

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Вышел трейлер "Зимней сказки".

Этот фильм жду уже больше полугода, наверное, и это, кажется, немного глупо а из-за некоторой мрачности последних недель и пролитых слез, я жду его еще сильнее, что боюсь, он разочарует меня.

Я очень жду эту сказку.

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Вчера перевезла последние коробки.
Теперь у меня хоть какое-то подобие дома, есть теперь странное, но приятное чувство, что после занятий я поеду ни в общагу, ни в пустую квартиру дяди, а именно к себе домой.
Одежду до сих пор не распаковала. И учебники. И вообще многое что.

Зато купила часы-фоторамки на кухню. Прикрою брешь на стене фотографиями семьи.
Порадовала себя новым платьем.

И - потеряла студенческий проездной. И одна это проблема вмиг лишила меня хорошего настроения.
Готовлю свои нервишки к завтрашней встрече с нервной теткой.

@темы: ололо, будни

---

Прекрасные молодые основатели

14.10.2013 в 16:57

Пишет  Sitorka:

Основатели

@темы: Репост